Русский Север

Госьба

Госьба

Многие годы я бываю в селе Нюхча. С 1998 года по настоящее время. И было поначалу мне непонятным это красивое поморское  село,  раскинувшееся  по  обеим  сторонам  речки Нюхчи (именно раскинувшееся, а не расположенное) на высоких, поросших травами берегах, среди порожистых перекатов на "Острову", уходящее в широкие поля и покосы, убегающее вслед за рекой к Белому морю.

Отличительной чертой села Нюхча являются поморские лодки. Они, изысканно-утончённые по своей форме, с прекрасными мореходными качествами. И не раз приводилось мне выходить на такой в Белое море. Устойчивая на волне, лёгкая в движении… Кажется, что она - неотъемлемая  часть пространства воды и неба, в котором ты находишься, и это вселяет уверенность в безопасности морских походов. А уж в какую только погоду не приходилось бывать!  В селе, на реке они стоят спокойно, уткнувшись в берег, в ожидании своих хозяев и новых путешествий.

"Нюхча, Нюхча, сторона родная…" – очень верные слова в песне здешнего края, но хотелось бы добавить: Нюхча – "золотая". Цвет сосновой смолы – вот составляющая и определяющая общую цветовую гамму села.

Когда-то, ещё только планируя первую творческую поездку по поморским сёлам, отец Сергий, священник из города  Беломорска, посоветовал: "Поезжай, Николай Иванович, в Нюхчу. Старинное поморское село, в котором нет покосившихся заборов".

И эти слова оказались действительностью. В селе постоянно идет строительство: обновляются изгороди новыми жердями, обшиваются дома вагонкой. Не дай Бог, завалится фонарный столб: вызывать или ждать, пока исправят спецслужбы, не будут, - хозяин ближайшего дома сам заменит его на новый.

А вот в этом году новый храм жители села построили на свои средства. Новый, красивый, золотой, из беломорской сосны. На высоком берегу речки Нюхчи.

Так и получается, что золотые нити изгородей и загородок, вертикальные чёрточки-столбы и квадратики выстроенных и строящихся домов, лаконично вплетаются в разливчатую зелень полей, осеннюю алость листвы, белоснежную бархатность зимней сказки Севера.

Нюхча прекрасна во все времена года: в предзимье, с его звенящей прохладностью и бескрайностью затем снежных метелей, весной, с её талой ржавчиной и бегущими ручьями, в северном разнотравье лета, в период затяжной сырости осенью. Нюхча обвораживает прибывшего к ней гостя, увлекает его северной лазурностью, заманивает… Ты отдашь ей свои лучшие ощущения от пребывания в ней, она внушит тебе постоянное стремление вернуться к ней, хотя бы в своей памяти. Рассказать о Нюхче по-настоящему можно только после того, как тебе посчастливится побывать в ней.

Спокойная, величавая речка преграждается местами каменистыми бурными порогами с подводными валунами, между которыми почти невозможно найти проходы, пробраться. Плывя на лодке вниз по течению к Белому морю, не устаёшь удивляться мастерству поморов в управлении лодкой по, казалось бы, спокойной реке. Постоянные переходы от одного берега к другому с резкими разворотами; от близости прохождения лодки у берега порой кажется, что вот-вот поплывём сейчас посуху, оставляя у противоположного борта разлив больших тихих, спокойных вод.

Иногда привалишься к борту лодки и, всматриваясь в тёмную глубину воды, замечаешь, как после резкого разворота лодки неожиданно рядом с её бортом появляется огромный охристый камень, напоминая о себе и предостерегая от встречи с ним.

Но бывают и ошибки в лоцманских навыках поморов. И тогда слышится резкий удар, лодка кренится, а хруст и треск бортовой доски даёт понять, что спокойствие на реке только видимое. Трещина же в борту, с просачивающейся через неё водой, нередко портит настроение всем находящимся в лодке, так как впереди ожидается ещё и морская прогулка по Белому морю…

Как не тревожиться за её успешность после такого промаха!

Не менее поражаешься лоцманскому умению и знанию поморов, когда они, груженые, поднимаются с промыслов вверх по течению реки. Входят в реку "с водой", на приливе, включая лодочные моторы и убрав вёсла, почти не подправляя лодку.

Вода морского прилива сама ведёт по руслу реки до первого морского порога, а далее моторы работают на полную мощность. Но лодка как бы стоит на месте, в пороге, где встречаются два течения – реки и моря. Между подводными камнями, в стремнине, лодку удержать трудно. Приходится переходить из водной струи между валунами на перекат, а затем в протоку, узкие каменистые проходы между островками. Невероятно трудно подниматься вверх по течению реки. Поражаешься порой, как помор, управляя одной рукой лодочным мотором, другой успевает оттолкнуться шестом от берега или рядом стоящего валуна, упираясь в дно реки, помогая двигателю преодолеть стремнину. И что более всего поразительно, это, когда, посмотрев на лицо управляющего лодкой помора, замечаешь, что в нём нет ни сомнений, ни тревоги, ни каких-либо усилий. Выражение лица всегда спокойное, уверенное, улыбчивое. Он возвращается с моря домой, и всё это, преодолеваемое им по сути дела такие малые трудности, что он и не замечает их. Позади осталось море со штормами, моренами, холодом, а светит ли сейчас солнце или идёт дождь, важности для него не имеет. Это лицо, просто смотрящее вперёд, навстречу ветру.

***

Анна Ивановна Попова – жительница села Нюхча, поясняла мне за чаем, когда я побывал у неё в гостях, как распределяются части села по названиям: от моря до моста через речку называется Куток, от моста до старой мельницы – Посад, Верховье – от мельницы и выше по реке, правобережье до моста – Малый Посад, Заручье – от моста к морю.

Прежде в селе было шесть рядов улиц, а теперь только четыре. Вот так. Поэтому, когда идёт рыбак с моря, - все уже знают, откуда он, с какого места. По лодке, по повадке править ею – с Верховья или Посада, а с Кутка – так это рядом, свои, по всему видно.

"Раньше, бывало, часто собирались, – продолжает разговор Анна Ивановна. – Пришли с моря мужики, вот и собираются посидеть, поговорить, отдохнуть".

"Порой интересно у нас бывало, - включается в разговор Константин Леонидович Попов, сын Анны Ивановны, - много народа собиралось, полный дом. Разговоры, песню запоют. Это здорово".

Т. Лушникова. Лодки. 2003г.

"Анна Ивановна, - обратился я к хозяйке, невольно перебивая Константина, - а по какому поводу чаще всего собирались? С моря пришли, в бане помылись и в гости пошли, так что ли?" – недоумевая, спросил я.

"Нет, конечно же, - разливая по чашкам и "бокалам" (так называют в Нюхче фаянсовые кружки) чай, ответила Анна Ивановна. – Зависит от случая, по которому собираются, родственников ли приглашают, праздник ли какой, день рождения или иное что. Просто так не собираются. Некогда гулять, все делом заняты".

"А пообщаться друг с другом всегда рады, – добавляет Константин Леонидович, прихлёбывая чай из "бокала". – У нас это называется "госьба".

"Когда люди в гости приходят – это и есть "госьба", - вновь подхватывает разговор Анна Ивановна. – Едят да разговоры разговаривают, ещё песни поют".

"Госьба оставляет приятное ощущение, – дополняет Константин. – Есть люди, для которых приятно всё подготовить, и общение с ними перевешивает хлопоты. Госьба собирает определённых людей. Это не просто обед или семейный ужин, это встреча друзей, порой близких родственников. Просто так не собирают. Госьбу обычно собирает тот, кто умеет это делать. Придут гости, закусят, песни попоют, разговоры разговаривают, что тоже небезынтересно. Иной раз за столом через полчаса запоют, а иногда и ни одной песни не споют. Госьба всегда идёт своим чередом, по своему распорядку – как пошла, так и пошла, не повернёшь. У неё свой ритм, желание общения, вот это и есть госьба," – как бы подытожил разговор Константин. - Госьба – это, прежде всего, люди, которые собираются, душевный порыв, это желание хозяина".

"Константин Леонидович, - обратился я, - а чувство хозяина – это что? Какое чувство? Приятное ощущение? Хорошо, что есть свой дом, земля?"

"Радость от сделанных дел, – коротко ответил Константин. – Есть личные планы, есть имущество, есть возможность помечтать и осуществить свои мечты.

Всё это объединяет хозяйственное чувство, что немаловажно. У меня, к счастью, нет зависимости от чего бы то ни было. Я не буду голодать, даже на вольных хлебах. Это здорово – ощущение личной свободы".

***

Приезжая ежегодно в Нюхчу целыми творческими группами художников, журналистов, телевизионщиков, мы обязательно собирали стол в доме, в котором останавливались для проживания раньше. Приглашали гостей, своих новых друзей и, как водится, пели песни: романсы, авторскую песню, народные песни, словом всё то, что было нам близко. Пели иногда под баян. Когда же хозяйка и её гости заводили свои песни, поморские, то нам их пение было немного непонятно, но всё по-простому переходило в общее застолье.

И вот впервые в этом году состоялся у нас с местными такой разговор. Меня заинтересовало, как собираются и проводят время, словом, отдыхают жители села. Так же как мы, или немного по-другому? Всё оказалось намного интереснее и сложнее, чем я предполагал.

"К примеру, - говорит Леонид Петрович Дунин, - сенокос закончили, откосная началась. Поставили стога, всё в лугах сделали, - собираемся. "Откосная госьба" – бригадная. На госьбе всё обсудят: кто как работал, кто лучше всех, кто отлынивал, кто был отзывчивым, добрым. Обсуждали друг друга – обиды не было. Всё мирно, по-доброму: попоют, попляшут, бражки попьют. Бражку варили, по деревне гуляли – госьба идёт!"

"Очень весело гуляли, весело-превесело, кадрили водили, плясали, - поддерживает наш разговор Клавдия Александровна Дунина, жена Леонида Петровича, - всякие игрища были.

В госьбу посторонние не входили. Идёт  госьба  по деревне, на неё смотрят, но в госьбу не входят, нельзя. А уж погуляют, попрощайся друг с дружкой и за работу, до следующей госьбы.

Кто в какое звено попадёт, работают".

"Так же с моря придут, – подхватывает Леонид Петрович, - рыбаки. Своё собирают госьбище, коллективное. Иной раз по селу несколько госьб идёт, но они не соединяются. На госьбище собирались – складывались: кто скатерть принёс, продукты закупались, приносили, кто что мог. Накрывали столы и гуляли. Так бывало из года в год – наша госьба. Кто не мог, тот в госьбу не ходил. Причины разные: малые дети, хозяйство, да мало ли что. Бывали госьбищи и на весь день".

"А если хозяин собирал, - поясняет Клавдия Александровна, - то не всяк хозяин мог госьбу собрать – дорого".

Вспоминает Анна Ивановна Попова: "Простые столы не накрывали. Обычно рыбники, стряпня. Рыбников всяких напекут в печах, стряпни всевозможной, жарёхи. Старались, как получше. Посылали ребятишек с записочкой. Заранее, накануне не звали. Только с утра на вечер. На слово тоже не звали. Записочку принесёшь, - другое дело. Мы, - продолжает Анна Ивановна, - помню, с малых лет с удовольствием бегали, записочки разносили. Мать пошлёт, мы и бежим, радёшеньки".

"Анна Ивановна, - обратился я, - как это происходило? Расскажите по порядку".

"Собирались гости. Входили в дом, здоровались с хозяевами. Обычно приглашали хозяева: "Проходите, гости дорогие, раздевайтесь, усаживайтесь". Госьбиное время - октябрь месяц. По субботам не собирались – грех перед воскресеньем".

"А где же, в каком помещении принимали?" – перебил я Анну Ивановну.

"Поморский дом имеет несколько комнат: кухня, "середняя" комната, "передняя"– дальняя комната. Гости ожидают прихода всех в кухне. Рассаживаются по лавкам, на стульях.

Хозяин ведёт тему разговора, беседы. Не суетится. "Годный" хозяин направляет разговор. Из дому на улицу гости не выходят. В дом вошли и ожидают в нём. Пять – шесть пар придут, минут пятнадцать ожидают".

"Не пора ли столом пошевелить?" – гости спрашивают через какое-то время.

"Давай стол зашевелим!" – предлагает хозяин и приглашает всех за стол, в переднюю.

Рассаживал гостей хозяин. "Мужики по эту сторону садитесь, жёнушки – по эту", – указывал он место. Гости не своевольничали.

"Вот, гости дорогие, - начинал он, - Господи, благослови, по такому случаю мы собрались…" А уж тут и гости подхватывают.

Т. Лушникова. Утро. 2004 г.

За стол гости, бывало, и опаздывали; входя, здоровались с хозяевами и гостями, просили прощение за задержку: "Простите меня грешную". Опоздавшему тут же наливали "штрафную". Все гости наваливались, подхватывали: "Пей, пей, пей!" Малопьющий быстро пьянел. "Столами зашевелили", – с шутливым одобрением высказываются остальные гости.

Пили брагу. Наливали из красивых праздничных чайников – удобно. Разливал хозяин. Гость права не имел. На столе хмельное не стояло, стояло рядом, чтоб сподручнее было.

Хозяйка подавала, ухаживала.

Без хозяев посуду не заполняли.

Обычно женщины из-за стола не выходят, мужчины – только покурить.

"Поджидали гостей в горнице, - вспоминает Капитолина Григорьевна Титова. – Мы прежде бегали с записочками к каждому родственнику, куда посылала мать. Все приходили ко времени. Собирали госьбу в передней. Гостей было много. Рассаживали молодых парами: женщин к женщинам, мужчин – отдельно. Приглашались на госьбу только взрослые. Столы накрывали рыбные, кулебяки. Рыбы с моря привезут: зубатку, палтуса, трески. Рыбники – большие напекут. Камбалы – целиком запекались. Мясо своё – тушёное, духовое. Колбас не было. К госьбе забивали живность: овечку, бычка – редко.

Опоздавших, последних, бывало, не ждут. И место им за столом, где достанется. А уж опоздавшему – "штрафную". Обычно гости говорят: "Давай, давай штрафную!" Приходилось пить.

За столом разливают бражку, закусят, поговорят все новости, кто что знает. "Давай песенки попоём? " Начинают петь. Иногда пели и грустные песни.

Женщины мало выпьют, так, пригубят.

Прежде чем на госьбу идти, скотину справят: корову подоить, напоить, "остряпаться", хозяйство, дом закроют, а уж потом гулять".

За столом гости сидят долго, иногда всю ночь хозяин терпи, сам созвал.

Женщины пораньше уходят к детям. У всех детей много было. Старушки на госьбу не ходили. Сидят дома с детьми малыми.

Мужчины сидят долго. Женщина, которая сможет, уведёт своего домой. Бывало, едва-едва до порога доведёт, а там… чем прикроет – и до утра. А которая оставит и за столом".

Когда хозяева решали, что пора расходиться, подавали кисель – "погонялку". Пора, мол, гости, по домам. Кисель клюквенный, брусничный, на десерт – сладкое. Хозяева ничего не говорили, а гости уже и сами знали: пора по домам. Примета такая была, закон – "погонялка".

На второй день "опару" допивали, "корки" доедали".

Клавдия Александровна Дунина также вспоминала: "Уберутся со скотом, а потом идут на госьбу – и гуляли, госьбились до двух – трёх часов ночи. В великое заговенье – перед Великим постом, в масляную неделю, в чистый понедельник девки, парни ходят "корок" просить. От рыбников. Доедали всё со столов, чтобы чисто было. В доме у хозяев не сидели, а уходили туда, в то место, где догуливают. "Опару" допивали. Госьба – самый настоящий отдых, беззаботный, безобидный, без осуждения и злобности, праздник от всей души. Песен напоются, напляшутся, кадриль поведут, игрища".

Капитолина Григорьевна Титова дополняет: "Песен пели больше, танцевали меньше. Посмотрела я старые книги, песни все наши есть. Слова, в основном, те же, только иные немного. И кадрили наши, и "утушные" песни, и "рекрутные", грустные и девичьи. Всё прежнее. А сколько лет этим песням? Да, поди, никто не знает".

Ещё раз вспомнился разговор с Константином Поповым.

"Госьба сохранится или нет?" – задал я тогда вопрос. На что он ответил: "В основном, нормальные люди заняты, а пообщаться и отдохнуть рады-радёшеньки. Вот в этом и есть суть госьбы – желание общения".